Идея аккомодации «действует на различных уровнях и в различных контекстах мысли Кальвина»^[1]. Однако среди них можно с уверенностью выделить два контекста, касающихся отношения Бога к человеку: нравственный и педагогический.

Педагогическая аккомодация, или представление об аккомодации как о неотъемлемой характеристике откровения, — это точка зрения большинства исследователей^[2] и своего рода «общее место» в исследовании богословия Жана Кальвина. Трудно не согласиться, что именно это понимание преобладает в «Наставлении в христианской вере». Поскольку знакомство богословов с наследием Кальвина чаще всего начинается с этого произведения, представление об аккомодации как эпистемиологической предпосылке было замечено исследователями в первую очередь.

Однако наше понимание взглядов Кальвина на аккомодацию будет односторонним и неполным, если не учитывать этическую аккомодацию, которую он раскрывает в толкованиях гражданских и церемониальных законов Ветхого Завета в гармонии на Пятикнижие. Поэтому настоящее исследование ставит цель определить, каким образом идея аккомодации проявляется у Кальвина не только в педагогическом, но и в этическом аспекте.

Этическая аккомодация

Этическая аккомодация заключается в снисхождении Бога к грубости, жестокости, нецивилизованности и варварству израильского народа в Ветхом Завете. Это проявляется в смягчении гражданских и церемониальных законов по сравнению с высокими стандартами декалога^[3].

На этот вид божественного снисхождения в богословии Жана Кальвина обратил внимание Дэвид Райт в статье «Критика Пятикнижия Кальвина: справедливость, твердость сердца и божественное расположение в комментарии к Моисеевой гармонии»^[4]. Он отмечает:

«Кальвин использует принцип божественной аккомодации, чтобы примириться с содержанием текстов, которые, по его мнению, несовместимы с истинной религией и справедливостью в форме, свойственной его эпохе. Эти тексты требуют объяснения или определённой оговорки, чтобы их не сочли выражением совершенной воли Бога. Их нельзя объяснить частыми ссылками Кальвина на антропоморфный или антропопатический язык»^[5].

Анализируя гармонию Моисея, Райт показывает, что Кальвин объясняет посредством аккомодации такие явления, как санкционированное Богом рабство, развод, продажу детей в рабство ради облегчения нищеты. Кальвин утверждает, что эти постановления расходятся с нравственным законом, изложенным в декалоге.

При внимательном чтении гармонии на Пятикнижие можно заметить постоянные ссылки Кальвина на то, что Богу приходилось иметь дело с примитивным народом. Поэтому Бог позволил израильтянам использовать урим и туммим, уступив «грубости народа»^[6]; запретил пить кровь животных, чтобы предотвратить их «быстрое скатывание в варварство»^[7]. Даже само расширение декалога церемониальными и гражданскими законами Кальвин объясняет тем, что его краткость сделала бы содержание непонятным для грубого и невежественного народа^[8]. В другом месте он добавляет: «Этот грубый народ нужно было всеми возможными способами побудить воздать поклонение Богу, которое причиталось Ему»^[9].

Таким образом, по мысли Кальвина, существуют абсолюты справедливости, ясно изложенные в декалоге, но существуют также ритуальные и гражданские законы, которые содержат постановления, адаптированные к грубости Божьего народа^[10]. Другими словами, абсолюты естественной справедливости, изложенные в декалоге, иногда нарушаются в церемониальных и гражданских законах Израиля^[11]. Кальвин считал, что не все эти дополнения к закону соответствуют строгому Божьему нравственному стандарту. Причину такой неточности и несовершенства он видел «в черствости сердца людей», к которой Бог снизошёл и приспособил Свою совершенную справедливость^[12].

Примером служит комментарий Кальвина к положению о разводе во Второзаконии 24:1-4:

«Христос объявляет, что это никогда не было законным, потому что это открыто противоречит первому Божьему установлению, в котором следует искать вечное и нерушимое правило... Как велико было упрямство того народа, который не мог удержаться от расторжения священных и нерушимых уз»^[13].

Другой пример связан с положением о браке с женщиной из завоёванного города (Втор. 21:10-13). Кальвин считал, что «было бы гораздо лучше, если бы браки на иноплеменницах были полностью запрещены», однако Бог снисходит к жестокосердию народа и позволяет принять иноплеменницу, «сохранив при этом некоторую религиозность»^[14].

Третий пример — положение из книги Чисел 35:19, где родственнику разрешается убить убийцу при первой встрече, без суда и разбирательства. Кальвин находит этот принцип «варварским… абсурдным» и видит в нём очередной пример божественной уступки — снисхождения к черствым сердцам израильтян^[15].

Рассматривая эти и многие другие примеры из Пятикнижия, Дэвид Райт заключает:

«Бог, похоже, уступает во многом тому, чего сам не одобряет… Он разрешает мужьям давать развод своим жёнам и даже иметь несколько жён одновременно… Это не милостивое снисхождение Бога, а Его податливость, уязвимость, пленённость страстями и похотями грубого народа»^[16].

Педагогическая аккомодация

Описывая человеческий разум, Кальвин называет его способности примитивными^[17], потенциал — слабым, интерес и стремление к духовным вопросам — медлительными и неповоротливыми^[18], а привязанности — материальными и земными^[19].

Человеческий разум не способен сам по себе породить божественную истину; и даже когда она предстаёт перед ним, он не в состоянии понять её настолько, чтобы удержать в сознании и, отвернувшись от неё, не слыша и не видя её вновь, представить перед своим мысленным взором.

В отношении божественного человеческий разум склонен к суевериям, и эта склонность, по Кальвину, возникает не вследствии человеческой ошибки или неосмотрительности, но почти всегда сопровождается горделивым самомнением и заносчивостью^[20]. Такая направленность человеческого сознания не является результатом дурного влияния или невежественного окружения; напротив, Кальвин подчёркивает, что даже образованные философы поражены этим невежеством. Поэтому человек, ищущий Бога, никогда не поднимается выше самого себя и всегда погружается в бесполезные измышления и суеверия.

Разум человека, утверждает Кальвин, не превосходит способностей малого ребёнка в вопросах божественного; поэтому Бог снисходит к человеческой слабости подобно тому, как кормилица снисходит к умственным способностям своего воспитанника:

«Подобно тому, как, разговаривая с маленькими детьми, мы не предполагаем в качестве предмета нашего обучения какое-либо сильное понимание в них, но говорим то, что хотим сказать, приспосабливая это к малому пониманию тех, кто перед нами, и даже делаем то, что кажется нам полезным для образования и воспитания детей, понимая, что они дети: так и Слово Божие, кажется, распоряжалось написанным, приспосабливая подходящие части своего послания к возможностям своих слушателей и к их конечной пользе»^[21].

Божественная педагогика проявляется, по Кальвину, в языке, который использует Бог, сообщая нам Своё откровение (антропоморфизм и антропопатизм), а также в наглядных средствах, укрепляющих нашу веру (ангелы, таинства).

Язык Писания – антропоморфизмы и антропопатизмы

Священное Писание, по словам Кальвина, пользуется простым и грубым языком^[22]. Язык, который использует Бог в Своём откровении, — не язык строгой науки, а антропоморфный язык. Он описывает себя, ограничиваясь естественными проявлениями нашей природы, которые повседневно предстают нашему взору. Так Бог приспосабливает Своё слово к нашим грубым и невежественным умам^[23], чтобы «сильнее запечатлеть в нашем сознании»^[24] тайны Своего откровения.

Кальвин приводит примеры такого снисхождения, комментируя тексты о божественном раскаянии и гневе. Он отмечает, что, когда Писание говорит о божественном гневе, нельзя «воображать», что в Боге происходит какое-либо изменение. Данная форма выражения означает, что «Бог выносит Свой приговор по всей строгости»^[25]. Аналогично, повествуя о Божьем раскаянии, Писание не подразумевает, что вечное Божье определение изменилось, подверглось пересмотру или что Его воля стала иной. Всё, что Бог определил от вечности, Он совершает постоянно и неизменно; слово «раскаяние» обозначает лишь мнимое изменение в Его делах.

Кальвин заключает:

«По причине нашей немощи, не позволяющей достигнуть божественных высот, данное нам описание Бога, чтобы мы могли его понять, должно соответствовать нашей способности восприятия. Этот способ описания состоит в том, что Бог предстаёт нам не таким, каков Он в себе, а таким, каким мы Его воспринимаем»^[26].

Наглядные пособия – ангелы и таинства

Если язык Бога в Писании является ответом на немощь человеческого разума, то использование наглядных пособий — это Божье приспособление, или снисхождение, к слабости человеческой веры. Кальвин приводит два примера такого снисхождения в своих наставлениях: ангелов и таинства.

Прежде чем перейти к рассмотрению учения о человеке как части сотворённого мира, Кальвин раскрывает учение об ангелах. Наличие имён ангелов и их значение, телесная форма, в которой они представлены в Писании, — всё это, по Кальвину, проявления наглядности, используемой Богом, чтобы снизойти к немощи нашей веры. Он утверждает, подобное описание вызвано «слабостью и неповоротливостью нашего разума». Называя человеческую веру слабой, колеблющейся и склонной сомневаться в Божьей поддержке и защите, Кальвин подытоживает смысл этого снисхождения так:

«Это (представление ангелов в крылатой форме) сделано для того, чтобы мы не сомневались, что они всегда готовы прийти нам на помощь так скоро, как это потребуется, — подобно вспышке молнии, в единый миг озаряющей всё небо».

Второе наглядное средство, которое Бог использует, снисходя к немощи человеческой веры, — это таинства. Предваряя рассуждения о них замечаниями о слабости человеческой веры, подверженной смущениям и сомнениям и потому нуждающейся во внешней и видимой поддержке, Кальвин говорит, что через таинства Бог «приспосабливается к грубости наших чувствований»^[27]. Посредством видимого удостоверения Своих обещаний Бог «направляет нас, как педагоги направляют малых детей», снисходя к нашему ограниченному пониманию^[28].

Заключение

Педагогической аккомодации посвящена большая часть трудов Кальвина. Для него идея божественного снисхождения к человеческому невежеству служит ключом к решению проблемы религиозной эпистемологии: она лежит в основе понимания языка Бога в Писании, становится фундаментом для богословствования, методом утверждения ценности Писания и основанием для человеческого доверия откровению Бога.

Вместе с тем аккомодация в представлении Кальвина — идея неоднородная. Она подчёркивает разные виды и характеры божественного снисхождения, поэтому не следует шаблонизировать её понимание. Учитывая, что Кальвин применяет аккомодацию и к нравственному снисхождению Бога, и к снисхождению в языке откровения, и к предоставлению наглядных средств для укрепления веры, можно согласиться с Джоном Бальсераком:

«Аккомодация - более сложная и обширная идея в мышлении Кальвина… она должна быть изучена с большей тщательностью, прежде чем мы сделаем наши окончательные выводы о ней»^[29].

Библиография

Balserak, Jon. ‘“Deus Humanitus Saepe cum Suis Agere Solet”: An Analysis of Divine Accommodation in the Thought of John Calvin’. PhD diss, University of Edinburgh, 2002.

———. ‘“The Accommodating Act Par Excellence?”: An Inquiry into the Incarnation and Calvin’s Understanding of Accommodation’. Scottish journal of theology 55, no. 4 (2002): 408–423.

Battles, Ford L. ‘God Was Accommodating Himself to Human Capacity’. Interpretation: A Journal of Bible and Theology 31, no. 1 (January 1977): 19–38.

Neuser, Wilhelm H., and Brian G. Armstrong, eds. Calvinus Sincerioris Religionis Vindex: Calvin as Protector of the Purer Religion. Vol. 36. 38 vols. Sixteenth century essays & studies. Kirksville, Mo., USA: Sixteenth Century Journal Publishers, 1997.

Wright, David E. ‘Calvin’s Pentateuchal Criticism: Equity, Hardness of Heart, and Divine Accommodation in the Mosaic Harmony Commentary’. Calvin Theological Journal 21, no. 1 (April 1, 1986): 33–50.

Кальвин, Жан. Наставление в христианской вере. Москва: Российский государственный гуманитарный университет, 1997.

---

[1] Paul Helm, John Calvin’s Ideas (Oxford: Oxford University Press, 2004), 184.

[2] Jon Balserak, ‘“Deus Humanitus Saepe cum Suis Agere Solet”: An Analysis of Divine Accommodation in the Thought of John Calvin’ (PhD diss, University of Edinburgh, 2002), 29.

[3] Wright, ‘Calvin’s Accommodating God’ in Calvinus Sincerioris Religionis Vindex, 36:10.

[4] David E Wright, ‘Calvin’s Pentateuchal Criticism: Equity, Hardness of Heart, and Divine Accommodation in the Mosaic Harmony Commentary’, Calvin Theological Journal 21, no. 1 (April 1, 1986): 33–50.

[5] Wright, ‘Calvin’s Pentateuchal Criticism: Equity, Hardness of Heart, and Divine Accommodation in the Mosaic Harmony Commentary’, 36.

[6] CO, 24: 430-31 (ET: CTS, 2: 198).

[7] CO, 24: 619 (ET: CTS, 3: 31).

[8] CO, 24: 260 (ET: CTS, 1: 416).

[9] CO, 24: 583 (ET: CTS, 2: 442).

[10] Wright, ‘Calvin’s Accommodating God’ in Calvinus Sincerioris Religionis Vindex, 36:12.

[11] Wright, ‘Calvin’s Pentateuchal Criticism: Equity, Hardness of Heart, and Divine Accommodation in the Mosaic Harmony Commentary’, 38.

[12] CO, 24: 688 (ET: CTS, 3: 140).

[13] CO, 24: 657-58 (ET: CTS, 3: 93-94).

[14] CO, 24: 353 (ET: CTS, 2: 71).

[15] CO, 24: 638-40 (ET: CTS, 3: 64-66).

[16] Wright, ‘Calvin’s Pentateuchal Criticism: Equity, Hardness of Heart, and Divine Accommodation in the Mosaic Harmony Commentary’, 45–46.

[17] Кальвин, Наставление в христианской вере 1.13.1.

[18] Кальвин, Наставление в христианской вере 1.14.3.

[19] Кальвин, Наставление в христианской вере 4.14.3.

[20] Кальвин, Наставление в христианской вере 1.4.1.

[21] Ford L. Battles, ‘God Was Accommodating Himself to Human Capacity’, Interpretation: A Journal of Bible and Theology 31, no. 1 (January 1977): 24.

[22] Кальвин, Наставление в христианской вере 1.11.1.

[23] Кальвин, Комментарий на Псалом 19:3.

[24] Кальвин, Комментарий на Псалом 35:2.

[25] Кальвин, Наставление в христианской вере 1.17.13.

[26] Кальвин, Наставление в христианской вере 1.17.13.

[27] Кальвин, Наставление в христианской вере 4.14.3.

[28] Кальвин, Наставление в христианской вере 4.14.6.

[29] Jon Balserak, ‘“The Accommodating Act Par Excellence?”: An Inquiry into the Incarnation and Calvin’s Understanding of Accommodation’, Scottish journal of theology 55, no. 4 (2002): 423.